Когда кажется, что жизнь — это предательство и несправедливость, первокурсница Полина решает покончить собой, но вовремя приехавшая тетя помогает спасти ее. Сознание девушки полностью меняется от совершенно невероятных событий, происходящих с ней в течение одной ночи. Кто приютил ночью Полину и шестилетнюю Тамару, кто отвел их в монастырь, какая неожиданность ожидала Полину дома?
Надежда смотрела в окно поезда. Покрытые белым пушистым снегом деревья мелькали за окном. А вон молодой сосновый бор. Ветви, украшенные невесомым снегом, ничуть не пригнулись. Солнце заходит. Как красиво искрится в ярких лучах белоснежное поле, а здесь в посаженных по кромке деревьях просвечивают узоры из кусочков синего неба и отблесков светящихся от солнца облаков.
— Наденька, мне неудобно, но очень хочется вас попросить, — сказала немолодая седеющая попутчица, в прошлом учительница словесности.
— О чем, Екатерина Сергеевна? — улыбалась Надежда.
— Поставьте свечи за упокой родителей моих, Сергия и Елизаветы, раз вы в такие святые места направляетесь. Я вам и деньги дам.
— Конечно, поставлю, обязательно, а денег не надо, что вы. Да разве я свечи не куплю сама. Нет, нет, не надо. Я запомню — Сергий и Елизавета. Прекрасные имена у ваших родителей, царствие им небесное, — перекрестилась Надежда.
— Через полчаса прибываем, — сказала проводница, — кто еще не сдал постельное белье, прошу сдать.
«Как там Вероника? — думала Надежда. — Как у нее на работе, успокоилось ли? И чего этот начальник к ней привязался? Не стерпел, что она отвергла его ухаживания? Мстит? Это так мелко для мужчины. А Полинка, наверное, красавица. Сколько я ее не видела? Точно, три года. Она еще в школе училась, а сейчас первокурсница, студентка! Молодчина Полечка, крестница моя».
— Прибыли, выходим, не забываем свои вещи, — говорила проводница. — Кому нужны билеты, получаем.
— Восьмое место, пожалуйста, — попросил высокий парень.
— Соловьев? Возьмите, — говорила проводница. — Всем счастливого пути!
— Доброй дороги вам, Екатерина Сергеевна. Удачно вам добраться и чтобы дети вас встретили, — пожелала Надежда своей попутчице.
— И вам, Наденька, осуществить свои планы, — ответила учительница.
— До свиданья, — сказала молодая пара, ехавшая с ними в купе.
— Счастливо, молодежь, — ответила Надежда, поднимая свою сумку.
Она вышла из вагона. «А город все меняется, — подумала Надежда, направляясь на троллейбус, — все краше и краше».
Ждать пришлось совсем недолго. Троллейбус остановился и открыл двери прямо напротив нее. Людей было немного и они приветливо, без давки, пропускали друг друга вперед. Надя садиться на сиденье не стала. Ехать всего четыре остановки, в поезде уже насиделась. Стекла в троллейбусе были замерзшими, с резными узорами, будто это не морозец, а сам художник нарисовал белой гуашью. Кое-где на стекле виднелись темные оттаявшие пятна, отогретые пассажирами, пытающимися рассмотреть остановки за окном. Один мужчина встал, направляясь к выходу:
— Присаживайтесь, пожалуйста.
— Спасибо, я скоро выхожу, — улыбнулась Надежда.
Один парень прошел и сел на место мужчины, воткнув в уши наушники, обнял свой рюкзак и стал дремать, слушая музыку.
На своей остановке Надежда вышла и пошла между домами в знакомый подъезд. Поднявшись на пятый этаж девятиэтажного дома, она позвонила в дверь. Никто не открывал. «Странно, а свет горит», — подумала она. Надежда стала настойчиво звонить в дверь. Она услышала крик за дверью: «Полина, открой, Полина, дочечка, открой!». «Да что там у них случилось?» — заволновалась Надежда и еще настойчивей позвонила в дверь. Тотчас открыла ее сестра, Вероника:
— Надя, это ты, — сказала она, будто не видя сестру.
Ее взгляд, казалось, был обращен куда-то далеко, к своему горю.
— Не знаю, Полинка закрылась, не открывает, — сказала Вероника вошедшей старшей сестре.
— Давай ломать замок, — предложила Надя, почувствовав беду.
— Я не могу открыть, пробовала, — растерянно ответила Вероника.
— А где Виталий?
— Виталик в рейсе.
— Ты в фильмах видела? Нужен резкий удар, сконцентрированный. Пойдем, попробуем.
— Полина, открой! — закричала опять Вероника.
За дверью было тихо.
— А она точно дома?
— Да, дверь заперта изнутри.
Надежда отошла немного от двери и резко, со всего размаху удалила ногой в район замка. Дверь поддалась и открылась. Полинка лежала на кровати, не в силах встать, корчилась от боли. Сестры подбежали к ней:
— Полина, девочка, что с тобой?
Надежда увидела таблетки:
— Ты травилась?
Полина не ответила ни слова, только беспомощно застонала. Она была бледная, даже казалось, что ее лицо зеленоватого оттенка.
— Быстро делай слабый раствор марганцовки, в ванную ее, пить и рвать. Надо прочистить желудок, — командовала Надежда.
Вероника побежала на кухню искать марганец. Надя погладила по голове свою племянницу:
— Сейчас, дорогая, сейчас будет легче, подожди.
Прибежала Вероника:
— Пойдем в ванную, марганцовка там.
— Давай поднимем ее и поведем, — предложила сестра.
Полина была слаба, самостоятельно идти не могла.
— Понесли ее, бери под руку, — сказала Надежда, закидывая на себя руку Полины и крепко беря ее за талию, чтобы поднять.
— Полечка, пошли в ванную, — Вероника взяла дочь с другой стороны.
— Пушинка, наверное, ничего не ест, — предположила старшая сестра, направляясь в ванную.
— Пей! — заставляла Вероника дочь, давая ей слабый раствор марганцовки.
Полина сделала над собой усилие и выпила глоток. Ее сразу стошнило. Мать подставила таз.
— Пей еще, — говорила Надежда, продолжая держать Полину за талию.
Полина отвернулась, ее сильно мутило.
— Пей, тебе говорю, прочищай желудок, — настаивала Вероника.